Про правую руку

Достаю из закромов одно интервью. Ему больше года, но оно абсолютно уникальное и взято мной лично у одного наиотличнейшего музыканта, который родом из моих Малых Чесноков, но сумел пробиться в самый верх шоу-биза… Тут про гитары нет ни слова, но потому и рубрика соответствующая.
Под катом очень много текста. Поклонникам Васяга-стайл — вэлкам…

Приятно, что в Великих Луках есть свои герои среди музыкантов. Помимо тех, кто начинает заниматься музыкой на волне подросткового становления или решает, что это будет некое «хобби для души», есть всего несколько людей, которые сумели доказать всем, что необязательно родиться в столице, чтобы её покорить. Один из этих немногих – Альберт Федосеев, безоговорочно являющийся правой рукой самого «босоногого мальчика» из всех «русских латиносов» Леонида Агутина, а именно – сопродюсером в студии и клавишником на концертных вступлениях. Предложение «поговорить за жизнь» Альберт принял с интересом и, что более ценно, от каверзных вопросов не уходил, отвечая максимально подробно, чтобы не осталось и тени двусмысленности в сказанном. Итак…

— Хочу начать с того, что Альберт Федосеев как среди людей мало-мальски связанных с музыкой в Великих Луках, так и совершенно не связанных с оной является некой «священной коровой»… Как в Уфе есть Юрий Шевчук, с которым все пили, все учились и все жили в одном подъезде. Как Вы относитесь к такому явлению?
(Расплываясь в улыбке) — Ну, что сказать… Приятно, конечно же! Хотя я не могу сказать, что я такая уж мега-персона. Часто говорят об этом друзья, родителям моим сообщают, что видели меня по телевизору. Может это как-то играет свою роль? Хотя, по телевизору, как раз, ничего такого и не происходит. Поёт себе артист впереди, стоят позади него скромные музыканты, которых изредка показывают. Один из них – я (сквозь смех пытается изобразить этакого зазнайку задравшего нос). Другое дело, что происходит при ближайшем рассмотрении. Надо быть какой-то увлекающейся натурой, чтобы следить за какими-то моими достижениями.

— Вы наверняка понимаете, что многие из-за обстоятельств живут по принципу: Где родился – там и пригодился! А тут некто Альберт Федосеев из их города пробился в первый эшелон шоу-бизнеса. Каково Ваше отношение к такому принципу, применительно к себе?
— Я не знаю… (задумывается). Наверное, это не слишком патриотично, говоря о России… Есть такое мнение, что Москва – это Государство в Государстве и всё немного по-другому, а за пределами МКАДа всё меняется. Но вся творческая жизнь, которая мало-мальски может быть интересной музыканту, наверное, происходит, ну как минимум, в крупных городах. Я вот вчера ехал в машине и слушал интервью с Владимиром Шахриным (лидер рок-группы «Чай-ф»), которому вроде бы 55 лет исполнилось недавно. Он говорил, что они так и продолжают жить в Екатеринбурге, а то, что в Москве всё сосредоточено – фигня! Говорил, что его всё устраивает – у него и его музыкантов все дела, семьи и друзья в их родном городе. Но…

— …Красная Площадь, где они играют, всё же в Москве?
— Именно так!

— Но как-раз-таки, Екатеринбург (быв. Свердловск) является большим городом, как Вы и говорили.
— Да, я, конечно же, в курсе, что говоря о так называемом «русском роке», Екатеринбург в России находится на уровне Питера. Одна из колыбелей именно данного направления, да и с джазом там всё неплохо, на самом деле.

— А про «тяжелый путь музыканта», применительно к Вам, что можете сказать? Какие-то основные точки биографии знают все: родился и жил в Великих Луках, кончил музыкальную школу им. Мусорского, затем Псковское Музыкальное училище…
— Мне довелось учиться на самом, наверное, интересном отделении – Теории Музыки, где студентов учат на фортепиано играть, абсолютно как пианистов, но при этом на них сваливают в несколько раз больше различной информации, чем, собственно, на тех же пианистов.

— А это хорошо или плохо?
— Безусловно, это хорошо! Это знание музыкального материала, музыкальной литературы, общее музыкальное развитие, основы композиции, полифонии, сольфеджио, хоровое дирижирование – всё это идёт комплексом.

— Исходя из этого, глупый вопрос: и всё это Вам пригодилось в жизни?
— Да. Безоговорочно. Образование – необходимая вещь, тот базис, который закладывают в тебя в том возрасте, когда ты уже вроде бы не ребёнок и начинаешь уже кое что соображать, в котором ты можешь впитывать знания. Это очень важно и нужно, а потом это рано или поздно всплывёт и будет твоим незаменимым опытом.

— Просто часто приходится сталкиваться с тем, что традиционно обученные музыканты, если перед ними листок с нотами сыграют, не задумываясь, но стоит это листок убрать – сразу ступор. Не могут сыграть и гаммы, не говоря уже о том, чтобы что-то придумать самому. В то же время вспоминается пример про какого-нибудь консерваторского скрипача из Америки, который для собственного саморазвития по вечерам играет кантри в соседнем баре…
(Понимающе кивает головой) — Мне моё образование в этом случае исключительно помогает, хотя бы, в моей работе с аранжировками, когда я придумываю какие-то партии для живых инструментов – сажусь и просто расписываю их на ноты, зная, как они будут звучать на самом деле.

— Совсем недавно по одному из телеканалов показывали концерт Леонида Агутина на острове Куба. Исходя из продвижения на запад музыкального Леонида Агутина в виде его крайнего альбома с одним из лучших гитаристов планеты — Эл Ди Меолой, я подумал, что сейчас начнут гнать со цены как раз западный материал. Сразу подумалось, что это будет, не то что неинтересно, а больше неинтересно именно русскому зрителю. А тут оказывается, что Леонид Агутин со своими русскими музыкантами и частично с приглашёнными кубинскими, но играет свой русскоязычный материал. Это было очень приятно, на самом деле. Но это я сужу, как зритель, а что расскажете Вы, как непосредственный участник тех событий?
(Изображая восторг на лице) — Потрясающая работа! Потрясающее государство, удивительный город, совершенно замечательные музыканты! Собственно, только флейтист Орландо Валле Марака[1] один чего стоит. Опыт колоссальный, музыка звучит отовсюду, играют все и играют так, что просто дух захватывает! (Активно жестикулирует, с блеском в глазах показывая, что воспоминания были пережиты за секунду, наверное, раз двадцать)

— В телеверсии не очень много показывали зрителей, сосредотачивая картинку больше на сцене. Много ли было людей и как они реагировали?
— Реагировали просто потрясающе! Кафедральная площадь, правда, небольшая, но я думаю, что было более тысячи человек. Но это не потому, что столько пришло – площадь была забита до отказа, просто не все вместились (довольно улыбается).

— А как вообще долго зрела эта работа и для чего она была нужна? Вроде бы, песни на русском, но на Кубе.
— Изначально была идея снять документальный музыкальный фильм о культуре Кубы, а потом всё это каким-то образом трансформировалось в концерт. Мы подумали, раз уж мы в Гавану поедем, то почему бы не дать концерт и не снять его на видео. То есть мы два продукта сейчас имеем, а показали пока что, к сожалению, только один. Я надеюсь, что выйдет DVD, где будет не только концерт, но и фильм. В этом фильме Лёня рассказывает о музыкальной истории и музыкальной жизни Гаваны.

— А конкретно к концерту, сколько шла подготовка?
— Первая встреча с Маракой у нас состоялась в Париже примерно в октябре 2009 года. Мы познакомились, обменялись музыкальным материалом, он что-то посмотрел, предложил сделать какие-то духовые аранжировки для Лёниных песен. После этого мы начали репетировать, обмениваясь информацией по интернету. А затем, непосредственно неделя совместных репетиций уже на Кубе.

— И сколько находилось человек на сцене, в итоге? А то в телевизоре сложно было считать.
— В итоге, удивитесь, но на сцене было почти 36 человек одновременно! Хотя, кажется, я не посчитал детский хор, который пел на трёх песнях… (смеётся).

— Возвращаясь к суровой российской действительности, скажите как много, в соотношении, у Вас концертов для простых людей, а сколько «корпоративов» по заказу? Чем выживают звёзды уровня Леонида Агутина?
— Если честно, то мне кажется, что по количеству немного больше корпоративов.

— И где интереснее играть?
— Наверное, кассовые концерты играть интереснее, поскольку это полный концерт и перед тобою живой зал, который это всё ещё, быть может, не видел никогда. Всё-таки лучше, когда люди смотрят на тебя, а не на соседа по столику во время тоста. Но в любом случае ты делаешь свою работу.

— А Вам приходилось в период становления, так сказать, «лабать по ресторанам»?
— Да, конечно! С этого моя Москва и началась…

— Логично было бы предположить. И Вам нравилось?
— Ну, что там может нравиться? (грустно усмехается) Рестораны ресторанам рознь, конечно, есть очень приличные… Кто-то играет джаз вживую – это более интересно. Я работал ещё с одним музыкантом, если можно так сказать. Мы пели разные песни под музыкальное сопровождение чем-то похожее на караоке. Большая часть того, что мы исполняли, мягко говоря, мне не нравились.

— То есть Вы не из тех, кто считает, что музыка бывает хорошей или плохой…
(Немного закипает) — А какой же она по Вашему, ещё бывает, если не хорошей и плохой?

— Например, «нравится» и «не нравится». Есть же точка зрения, что творчество – это само по себе хорошо, даже если это блатной шансон, а вот на вкус и цвет – тут всё сугубо индивидуально.
— Я часто в Твери в одной студии работаю над аранжировками для исполнителей в стиле «шансон» и стараемся даже из этого материала что-то красивое…

— В России, конечно, очень подменено понятие «шансон». Но песня – это же не только музыка. Просто может быть изысканная гармония и красивая мелодика, а текст в духе: «Ну, что опять ты заскучал мой мусорок?»
(Раздражённо) — Ну, это какие-то босяцкие дела, которые и шансоном-то никак назвать нельзя. Не знаю, что это такое.

— Возвращаясь к теме стоящих позади «звезды» музыкантов. Вам нравится стоять в сторонке и скромно делать свою работу или хочется, всё же, больше на передний план?
— На передний план на сцене в качестве какой-нибудь «звезды» – нет, не хочется. Когда-то хотелось. Лет пятнадцать назад. А сейчас… Мне кажется, что я занимаю достойное место. Я очень плотно занят проектом Леонида Агутина и Анжелики Варум, являюсь сопродюсером, и мне доверяют. Я доволен, что я могу себе позволить делать ту музыку, которая мне нравится. Это самое главное. Мы, я имею в виду, музыкантов Агутина и Варум, одни из немногих, кто может позволить себе на сцене не лицемерить. Не хочу переходить на личности, но я с ужасом представляю себя на заднем плане некоторых звёзд, выступающих только под «фанеру». На вид, вроде бы, одно и тоже: впереди артист первого эшелона, а сзади музыканты стоят такие, и головами в такт трясут – всё красиво. И они, вроде бы тоже в шоу-бизнесе… Однако, на деле, всё совсем по-другому. Это не значит, что эти музыканты заняты чем-то плохим – каждый старается выживать, как может, но я выживаю любимым делом, а, не скрипя зубами тем, что под руку подвернётся.

— Но, справедливости ради, замечу, что мне случалось видеть по телевизору выступления Агутина и Варум под «фанеру», в том числе и с Вашим участием.
— Безусловно. Я Вам больше скажу – почти все концерты, что показывают по телевизору – это «фанера». А если это сборный концерт или передача – то это стопроцентно «фанера». Это закон телевидения, а вовсе не наша прихоть. Если бы нам давали всегда выступать живьём, то мы бы это и делали, поскольку мы это умеем.

— То есть, под «фанеру» — это противно?
— Хорошую музыку со своими аранжировками…. Не так противно (Виновато улыбается).

— Пересмотрев кучу выступлений Леонида Агутина, обратил внимание, что долгое время с ним играют одни и те же музыканты. Как ему это удаётся? Ведь шоу-бизнес, как говорится, штука жёсткая.
— Сложно сказать, да и абы кто туда, наверное, не попадёт. И люди особо не уходят, всё-таки джазом так не заработаешь. А мотивация для музыкантов проста – не хочется попасть туда, где будет противно. Вроде бы и деньги те же, вроде бы и концертов больше, но просто спать потом будешь плохо.

— Хотя Вы и сказали, что Вам всё нравится и всё устраивает, но всё же, как дела обстоят с сольным творчеством?
— Да всё не соберусь, если честно. Всё упирается во время, которое очень занято. Очень часто между концертами проходит студийная работа, а на собственную инструментальную музыку, с песнями сложнее – всё недосуг.

— Где больше нравится: в студии или на концертах?
— У меня сравнить не получается. Всё нравится. Живая игра на концерте нравится очень, но и создавать музыку тоже удовольствие. Очень нравится, когда получается какое-либо произведение, но в то же время нравится, когда на концерте какое-нибудь соло удачно сыграешь. Когда люди встают в конце – тоже очень нравится. Энергетика разной природы, получается.

— Абстрагируясь от того, что это Ваша основная работа, но, всё же, какую музыку слушает Альберт Федосеев? Что же ему нравится?
(Начинает говорить медленно, чётко подбирая слова) — Хорошую, качественную и, в большинстве случаев, иностранную музыку. Это может быть всё, что угодно: джаз, рок. Стилей, которые совсем не нравятся, наверное, нет. Единственное, что могу сказать, что не буду слушать ту музыку, которая изначально некачественно придумана, потом некачественно записана. В общем, возвращаясь к нашему разговору о «хорошей» и «плохой»… Моё восприятие, безусловно, субъективное, но у меня внутри оно объективное. Я как-то разделяю всё, правда, не знаю каким чутьём, но мои оценки очень часто совпадают с мнением окружающих людей, чьё мнение мне важно.

— Что же делать простым и начинающим музыкантам, если они, возможно, просто ещё не знают и не умеют работать качественно и, скажем, услышав их музыку, профессионал в лице Альберта Федосеева, скажет, что, мол, всё плохо.
— В первую очередь, учиться быть профессиональным музыкантом и профессионально играть на музыкальных инструментах. Это очень важно. Играть надо хорошо, по любому! Стиль может называться как угодно… Вот взять «Русский РОК». Случился у нас в стране такой стиль, который был основан, изначально, на остросоциальных текстах. Взять того же Шевчука. Но я не могу сказать, что тогда люди по-настоящему здорово играли на музыкальных инструментах. У них были другие задачи. Сейчас, согласитесь, эти люди подтягивают к себе профессиональных музыкантов и уже далеко не все вчетвером-впятером стоят на сцене. Обрастают какими-то духовыми секциями. Причём, как правило, это музыканты с высшим музыкальным образованием, что не может не отразиться на качестве.

— Понимаю, что это вопрос больше финансового плана, но всё же, возможен концерт Леонида Агутина и Анжелики Варум, естественно, с Вашим участием, в Великих Луках?
— Конечно, возможен, но Вы правильно заметили, что это вопрос исключительно финансовый. Я и моя жена, которая также работает в этом коллективе, очень этого хотим, конечно. Хочется приехать на родину героями – что уж тут сказать. Будем надеяться, что рано или поздно это произойдёт.

— Напоследок. Что бы Вы пожелали читателям из Великих Лук и самому городу?
— Городу хочу пожелать процветания, а также какого-то социального здоровья, что ли. Жителям же побольше денег и позитива!
___________________________________________________________
[1] Orlando Valle «Maraca» – выдающийся кубинский флейтист, композитор, аранжировщик, виртуоз джазовых импровизаций. На счету музыканта семь сольных дисков, несколько десятков совместных альбомов и шоу-программ в десятках стран мира. Он обладатель множества престижных наград — неоднократный лауреат Cubadisco Award (1999, 2001, 2003, 2006) и ERGEM Award за лучшие альбомы музыки латино, номинант Grammy за Best Salsa Album (2003). Его альбомы «Descarga total» и «Tremenda rumba» занимали почетные места в хит-парадах США и Европы. В 1999 году Maraca был награжден журналом Acuarela за вклад в развитие кубинской музыки.

Василий Виноградов для Jablog.ru